Лес
Не ходите в лес, там страшно. Там приятно думать о ней.
Я раз пошел в лес. И думал о ней, а он мне мешал и помогал, и солнце кружилось над головой, и компас мой показывал всегда в другую сторону.
Я ходил среди деревьев и искал грибы, а находил лишь поганки. Поганки – не грибы. Сколько всего. Все поганки. Со зла я стал собирать поганки. Я набрал целую корзину, и тучи наползли на солнце, и я не ушел, не приходя в то состояние, из которого вышел, войдя в лес неспешно, когда стал думать о ней.
Я сидел под деревом и курил. Сидел и не думал, а он мешал, и я думал, и поганки поползли из корзины, и корзина стала карабкаться в дупло, что было на том дереве, под которым я сидел и курил обыкновенные сигареты, самые обыкновенные сигареты. Я хотел успеть, и я успел, а солнце кружилось невидимо, и компас расправил крылья и улетел, унося за собой мои живые-полуживые волосы, ходящие до того вокруг и напевающие зло. Злые.
Я встал, и кусты зашевелились. Это поганки. И корзина торчит из дупла, и дупло улыбается беззубо. А под ногами зубы. И зубы дышат, и просят воды жадно. Я встал опять, и ушел шагами длинными. А длина зашипела предательски, и сокращаться начала, и пересеклась, и оборвалась. И упал я, не найдя длины ускользающей. А в кустах компас жевал поганки. И смерть приходила к ним на севере, и спал он там, забывая о жестокости других живых. И корзина плакала, и пили зубы. И дупло улыбалось хищно.
А я лежал, и щупал щупальца зеленых листьев. И зажигалка зажглась, и стала закапываться. Холодно. И дождь обволакивает тело. И тело чужое. Живое. Не спит. И щупальца щекотали кожу, а компас полз ко мне, он намочил крылья. И поганки неживые. И зубы лезли в дупло довольные. И дупло выплевывало жеваную корзину. Я сел, и солнце кружилось невидимо. И черное показалось. И блестящее показалось. И острое показалось. А смерть шла, обходя деревья и деревья не мешали, а зажигалка дымила. Я не спал. Холодно. И смерть шла. Но я думал о ней. Она шла. Я думал. И мысли стекли из ушей, и ноги смерти запутали, и упала смерть, и подползла ко мне, и острое в левой ноздре.
И деревья зашумели, и солнце остановилось. И пошли тучи в другое, забрав немного, жуя, радуясь, но огорчаясь каплю.
Я раз пошел в лес. И думал о ней, а он мне мешал и помогал, и солнце кружилось над головой, и компас мой показывал всегда в другую сторону.
Я ходил среди деревьев и искал грибы, а находил лишь поганки. Поганки – не грибы. Сколько всего. Все поганки. Со зла я стал собирать поганки. Я набрал целую корзину, и тучи наползли на солнце, и я не ушел, не приходя в то состояние, из которого вышел, войдя в лес неспешно, когда стал думать о ней.
Я сидел под деревом и курил. Сидел и не думал, а он мешал, и я думал, и поганки поползли из корзины, и корзина стала карабкаться в дупло, что было на том дереве, под которым я сидел и курил обыкновенные сигареты, самые обыкновенные сигареты. Я хотел успеть, и я успел, а солнце кружилось невидимо, и компас расправил крылья и улетел, унося за собой мои живые-полуживые волосы, ходящие до того вокруг и напевающие зло. Злые.
Я встал, и кусты зашевелились. Это поганки. И корзина торчит из дупла, и дупло улыбается беззубо. А под ногами зубы. И зубы дышат, и просят воды жадно. Я встал опять, и ушел шагами длинными. А длина зашипела предательски, и сокращаться начала, и пересеклась, и оборвалась. И упал я, не найдя длины ускользающей. А в кустах компас жевал поганки. И смерть приходила к ним на севере, и спал он там, забывая о жестокости других живых. И корзина плакала, и пили зубы. И дупло улыбалось хищно.
А я лежал, и щупал щупальца зеленых листьев. И зажигалка зажглась, и стала закапываться. Холодно. И дождь обволакивает тело. И тело чужое. Живое. Не спит. И щупальца щекотали кожу, а компас полз ко мне, он намочил крылья. И поганки неживые. И зубы лезли в дупло довольные. И дупло выплевывало жеваную корзину. Я сел, и солнце кружилось невидимо. И черное показалось. И блестящее показалось. И острое показалось. А смерть шла, обходя деревья и деревья не мешали, а зажигалка дымила. Я не спал. Холодно. И смерть шла. Но я думал о ней. Она шла. Я думал. И мысли стекли из ушей, и ноги смерти запутали, и упала смерть, и подползла ко мне, и острое в левой ноздре.
И деревья зашумели, и солнце остановилось. И пошли тучи в другое, забрав немного, жуя, радуясь, но огорчаясь каплю.
by Протуберанец
